Совершенно очевидно, что ближайшие десятилетия станут десятилетиями нового – и, по-видимому, уже исторически окончательного – передела мира и окончательного становления «планетарного архипелага», в котором Россия со всей неизбежностью окажется или всем, или ничем. И новая военная доктрина России должна стать той национальной идеей, какую сегодня все ищут, но никто не находит
В настоящее время в нашей стране идет разработка новой военной доктрины. Разумеется, первой – видимой – причиной тому является полная несостоятельность той «доктрины», которая была наскоро сконструирована из общегуманитарных лозунгов и полицейских методик в первые годы правления Бориса Ельцина. А более внятная и взвешенная доктрина 2000 года, разработанная с явной задачей размежевания с прошлым – была скорее лишь заявлением о намерениях. На состоявшейся 20 января с.г. военно-научной конференции Академии военных наук совместно с руководящим составом Вооруженных Сил РФ начальник Генерального Штаба ВС России генерал армии Юрий Балуевский сказал об этом так: «Несмотря на то, что понятие “военная доктрина” родилось еще в начале прошлого века, в реальности ни в дореволюционный, ни в советский период Военной доктрины в виде единого, официально принятого документа не существовало у нас в стране. То, что мы с вами ввели указом президента в 1993 г. (Основные положения Военной доктрины), было, наверное, первой попыткой принять военно-политический документ Российского государства, в котором открыто излагались его официальные взгляды на военную политику, подготовку страны к обороне, защиту суверенитета и территориальной целостности. В отличие от Основных положений Военной доктрины РФ Военная доктрина 2000 г. была, я бы так сказал, несколько переориентирована с предотвращения войны преимущественно политическими средствами на обеспечение военной безопасности и защиту жизненно важных интересов всеми средствами, имеющимися в распоряжении государства. Но и этот документ также является документом переходного периода». (Здесь и далее выступление Ю.Балуевского цит. по «Военно-промышленный курьер», 31.1-6.2.2007).

Дело, разумеется, не только и не столько в этом. Совершенно очевидно, что ближайшие десятилетия станут десятилетиями нового – и, по-видимому, уже исторически окончательного – передела мира и окончательного становления «планетарного архипелага», в котором Россия со всей неизбежностью окажется или всем, или ничем. В военных кругах это осознавалось – вопреки царящей во внешней области «пены дней» интеллигентской эйфории свободы и «новорусской» эйфории обогащения – уже давно, еще даже в 90-е (на самом деле, значительно раньше, сразу же по окончании Второй мировой). О таком осознании осенью прошлого года рассказал в ходе Круглого стола клуба «Реалисты» на тему «Новая внешняя политика России – от слов к делу» вице-президент Коллегии военных экспертов генерал-майор Александр Владимиров: «Основные вызовы национальной безопасности России внешнего характера связаны с двумя глобальными тенденциями: всеобщей глобализацией всех сфер планетарного бытия и с «диффузией этносов и рас». Первая из этих глобальных тенденций смертельно опасна возможностью окончательной утраты Россией собственной идентичности и национального суверенитета, вторая – возможностью окончательной утраты российским суперэтносом своего исторического месторазвития. Эти общие тенденции развития планетарного бытия будут создавать в целом неблагоприятный фон исторического бытия России В этом плане мы считаем важным определить существо стратегических отношений России и ее главных геополитических партнеров-соперников. Анализ этих отношений позволяет констатировать следующее. Отношения России с США – односторонние, то есть, они делает, а мы реагируем. Отношения с Западной Европой – односторонние, они нас учат, судят и «расширяются», а мы уже даже не огрызаемся Отношения с Китаем тоже односторонние – мы им «вливаем» наши технологии и оружие, а они нам говорят «спасибо» и заполняют наши дальневосточные просторы своим населением. Отношения с мусульманским миром односторонние – мы «обороняемся, страдаем и терпим», а они наполняют нашу европейскую часть и наши города, перерождают наш российский правоверный ислам, выдавливают наш российский суперэтнос из его экономической ниши и его месторазвития, а также запугивают наше население и власти террором. Мы убеждены, что такое радикальное изменение внешней геостратегической ситуации требует формирования новых целей и задач России во внешней сфере, а также принципиально нового решения вопросов силового обезпечения ее внешнего суверенитета, геополитических и геоэкономических устремлений. А это есть абсолютно доктринальные вопросы, которые и должны быть отражены в новой Военной доктрине России. Для гарантированного решения задач национального выживания Россия располагает ресурсом исторического времени порядка 15-30 лет на все мероприятия государственной военной реформы и все другие национальные проекты. Без принятия экстренных мер по перемене парадигмы национального развития и модели управления страной шансы России остаться в числе основных геополитических игроков – практически отсутствуют». («Российские вести», 16.10.06).

Здесь все правильно, хотя некоторые вещи сказаны предельно резко. Уточним: как Китай, так и мусульманский мир – если последний брать в целом, а не в проявлениях внутрироссийского терроризма, носящего, скорее, с подачи западных спецслужб, сепаратистский, чем религиозный характер – на данном этапе имеют более точек сближения с Россией в плане противодействия, в том числе военного, евроатлантической, прежде всего, конечно, американской глобальной экспансии. Но – и об этом следует говорить твердо и трезво – именно на данном этапе. В этом все дело, и в долгосрочной перспективе генерал Владимиров прав.

Генерал Александр Владимиров ранее высказывал еще более жесткие соображения о сроках нашего исторического выживания. Еще в 2005 году, выступая на Всемирном Русском Соборе в Свято-Даниловом монастыре, Александр Владимиров, бывший тогда членом Комиссии по созданию новой военной доктрины, прямо указал на то, что в связи с катастрофически устаревающим и не воссоздаваемым, к тому же постоянно находящимся – в связи с крайне противоречивой позицией политического руководства – под угрозой взятия под внешний контроль ядерным потенциалом, Россия к 2015 году фактически окажется «чистым полем» для внешнего вторжения. Если в течение пяти лет – сказал он тогда – не будет воссоздано Союзное государство, хотя бы с одной Белоруссией, и не осуществлен решительный поворот от либерально-«экономической» к мобилизационной (включая создание принципиально новых технологий) политике, то к 2015 году нам предстоит на нашей территории военное столкновение с США, а к 2030 году – с Китаем. Заметим от себя – в 2015 Китай может оказаться и вместе с нами, но никто и ничто не в силах отменить сочетания прогрессирующего роста его населения, делающего китайскую континентальную экспансию – вполне оправданную с точки зрения его собственных интересов – в сочетании с «большим китайским проектом» в конечном счете неизбежной. Итак, Китай союзник, но временный.

Таким образом разработка и принятие военной доктрины России, а затем ее неукоснительное проведение в жизнь являются для нас вопросом жизни и смерти, точно таким же, как и в годы преодоления революционной разрухи и подготовке к предстоящей войне – в 30-е. Иного нам действительно не дано.

Открывший большим докладом Совещание от 20 января Президент Академии военных наук генерал армии Махмут Гареев высказал в нем положения, не только адекватные нынешней ситуации и полностью учитывающие мнения генералитета и результаты исследований аналитиков, но и в ряде случае просто прежде не мыслимые – что свидетельствует о том, что мы действительно стоим на краю пропасти, что, кажется, осознается аналитиками Российской армии. Речь идет, прежде всего, о доктринальном объединении понятия военной угрозы и угрозы невоенной, что означает признание наступления совершенно новой эпохи не только для России, но и для всего мира – превращение войны в тотальную политику и политики – в тотальную войну. Это уже не знаменитая «формула Клаузевица» – это ее «неевклидова» трансформация. Даже в сознательно сглаженном изложении «Независимым военным обозрением» (2-8.2.07) – причем сокращения заранее оговариваются редакцией – выступление генерала Гареева выглядит именно так: «Если по-прежнему наша военная доктрина будет определять только военные угрозы и военные способы обеспечения безопасности страны, тогда напрашивается необходимость иметь отдельную «доктрину», которая определила бы порядок противодействия так называемым невоенным угрозам. Но все эти невоенные и военные угрозы отделить друг от друга невозможно, они тесно взаимосвязаны – нередко “дипломатический” нажим или экономические санкции подкрепляются вооруженной блокадой, другими формами силового давления. На наш взгляд, было бы более целесообразным рассматривать все военные и невоенные угрозы в их органическом единстве и изложить официальные взгляды на обеспечение безопасности страны в одном документе. Возможно, его следует тогда называть “оборонная доктрина”».

В сдержанных выражениях, не называя вещей прямо своими именами, генерал Гареев объясняет, что третья – или четвертая? – мировая война уже идет: мы вступили в нее как бы незаметно, но необратимо.

НВО, излагая генерала Гареева: «Главной особенностью международного противоборства и войн ХХ века становится все более тесное переплетение социально-политических, экономических, информационных и военных процессов. С учетом изложенных выше угроз для российских Вооруженных сил и других войск первоочередной становится готовность к выполнению боевых задач в локальных войнах, вооруженных конфликтах и антитеррористических операциях. Но при определенных обстоятельствах возможно возникновение крупномасштабной региональной войны, непосредственной угрозы которой пока нет, но полностью ее исключать нельзя и необходимо обеспечить хотя бы мобилизационную готовность Вооруженных сил к таким войнам. Невозможно, приспособив Вооруженные силы к действиям только в мелких конфликтах, затем спешно перестроить их к серьезной войне».

В своем докладе несколько ранее генерал уточнял, что система руководства обороной страны должна быть такой, чтобы ее не приходилось перестраивать с переходом на военное положение, как это было в 1941 году. То есть, в нынешней военно-политической ситуации страна уже сейчас должна быть реально – пусть отчасти сокрыто – на перманентном военном положении. Это означает даже не «тотальную мобилизацию», но еще более радикальную «перманентную мобилизацию» (термин наш) со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это не прихоть генералов и не давление с целью «выбить» военный бюджет, но жесткая необходимость.

Опубликованное НВО содержание доклада генерала Махмута Гареева содержит характерные – с учетом в целом либеральной направленности этого издания – пропуски. В частности, Махмут Гареев, раскрывая содержание своих положений о единстве в современном мире военного и невоенного и решении военно-стратегических целей невоенными средствами, сказал: «В книге Питера Швейцера «Победа – Роль тайной стратегии администрации США в распаде Советского Союза и социалистического лагеря» и других публикациях последних лет убедительно рассказывается , как объединились свыше 400 крупнейших мировых банков, чтобы обрушить цены на нефть, как проводили специальную операцию по созданию движения «Солидарность» в Польше, избранию кардинала Войтылы на пост Папы Римского, как втянули СССР в афганскую войну и многое другое. Кстати, одним из генераторов осуществления этой политики бы в то время Гейтс, ставший теперь министром обороны США». (см. www.rusk.ru. 27.01.07). Отметил Махмут Гареев и заведомую враждебность к организаторам Конференции – то есть по пути к Генеральному Штабу – ряда внутрироссийских кругов: «Еще до начала конференции, когда никто еще ничего не говорил, одна из газет опубликовала статью, в которой участников конференции обвинили в том, что мы намерены заведомо объявить потенциальными противниками России США и другие страны НАТО. Это было бы самое нехитрое дело. Как заявил министр иностранных дел РФ С.В.Лавров: “Сегодня в мире нет ни одного государства, которое мы могли бы рассматривать в качестве противника”. Такова наша официальная позиция». (Там же).

Конечно, Сергей Лавров не был бы главой дипломатического ведомства, если бы в условиях того, что война – уже давно идущая, как мы выше указали – является войной полусокрытой, стал бы открыто по имени называть противника. Кроме того, речь идет о противнике в самом широком смысле, военном и политическом, видимом и невидимом. При том, что современные технологии ведения войны на линии фронта войны информационной предполагает использование противником – через свою агентуру влияния – официальной позиции своего противника (то есть, нашей, российской) в целях нанесения удара по нашей стратегии в целом. Использование дипломатических заявлений в публицистических целях оказывается ударом по самой дипломатии, точнее, по ее целям. Имею в виду общие цели дипломатии и обороны. В чьих интересах ведется такая игра? Только ли в интересах «грубо физического фактора», каковым являются «США и другие страны НАТО»? Чьи интересы выражает российская же печать, нарочито противопоставляя российских дипломатов и российских военных? Генерал Махмут Гареев дает неожиданно смелый ответ: «Надо учитывать и все возрастающее влияние транснациональных сил, с которыми не могут не считаться страны НАТО (курсив наш – В.К.). В отличие от прошлого, эти силы с ядерной Россией не воюют. “Противник”, главная противостоящая нам сила остается за кулисами. Такая “двухслойная” политика вводит в заблуждение общественное мнение и создает много неопределенностей».

В переводе на нормальный язык это означает следующее: принятие военной доктрины подводит черту под гуманитарной мифологией ельцинской эпохи, и этому следует всячески препятствовать.

На фотографии – «гоп со смыком» в шляпе и при бабочке, с челкой «под Есенина». Трикстер. «Генералы и патриоты» мешают формированию «элиты трикстеров»? Элиты персонажей Григория Климова? Чандал?

Итак, второй слой «двухслойности» – трикстер. Не это ли вытекает из текста генерала Гареева?

А «первый слой»?

Махмут Гареев: «Как на Западе, так и на Востоке есть силы, заинтересованные в сильной и стабильной России Но есть и влиятельные круги, которые сильная и самостоятельная Россия не устраивает. Несмотря ни на что, нам нецелесообразно отделяться от Запада. Предложения политиков, призывающих отойти от Запада и заключить союз с Китаем, Индией нереальны. Ибо это зависит не только от нас. Китай и Индия отходить от США и других стран Запада не будут, ибо только там можно получить доступ к передовым технологиям. России нужна многовекторная политика, которая должна определяться исключительно своими национальными интересами. В свете изложенного объявление тех или иных государств потенциальными или явными противниками теряет свой смысл».

На самом деле, генерал Гареев со всей ответственностью, полностью сообразуясь с дипломатической «официальной позицией», указывает на то, что США и НАТО сами по себе являются лишь «тенью», «проекцией», если угодно, орудием транснациональных корпораций и «главной противостоящей нам силы, остающейся за кулисами». Исторически это было достигнуто в два этапа – проводимой США т.н. «денацификацией» Европы, в ходе которой уничтожались не только следы национал-социализма, но и всякой европейской самобытности, в том числе монархической, аристократической и религиозной, а затем низвержение в прах т.н. «большого голлизма» и сил, его поддерживавших. В настоящее время Европа есть анти-Европа, без «переворачивания» каковой она, как и все эти годы, останется безусловным противником России, а НАТО, как и США – прямыми ударными силами ТНК (что, конечно, не исключает существования отдельных, например, французских, немецких, итальянских или испанских генералов в аппарате НАТО, все понимающих, но на данный момент их шансы минимальны). В этом смысле высказывания генерала Владимирова, «не связанного трибуной», откровеннее, и это естественно. Хотя, конечно, и ссылка генерала Гареева на союз СССР и США в ходе Второй мировой войны уместна. При том, что мы должны помнить – в принципе у нашей страны тогда, как и в войне 1914-1918 гг. была альтернатива. («В этот день небытие одержало победу над бытием», – сказал 21 июня 1941 г. один из германских руководителей, узнав о начале авантюры Гитлера). Разумеется, в роли «агентов небытия» выступали все такие же «шлыковы», «лица двойной ориентации» как в советском, так и в германском руководстве (где онтологически «двойным» был и сам Адольф Гитлер), и это было точно так же и в первую мировую войну. Поскольку транснациональные силы и в 1914, и в 1941, и в сегодня – одни и те же.

Кроме того, сама по себе атлантическая цивилизация с древнейших времен является именно проекцией на исторический план этих трансокеанических, талассократических могуществ «нижних вод», носителями которых всегда были и есть теневые транснациональные политические силы.

Со всеми этими неизбежными уточнениями сама постановка вопроса о наличии «войн темных сил» в рамках военной доктрины есть огромный шаг вперед по сравнению не только с советской, но и с имперской военной доктриной, где эта проблематика тщательно обходилась, причем, прежде всего усилиями ряда Великих Князей, что есть особая политико-историческая проблема. Сегодня же отметим в связи с этим, в данном вопрос нашими безусловными союзниками являются такие открыто поднимающие данную проблематику на государственном уровне страны, как Иран и Венесуэла. Последняя для нас тем более важна, что Латинская Америка оказывается «наложением» крайнего северо-востока на крайний юго-запад, на чем еще в советские времена была основана доктрина адмирала С.Г.Горшкова с его контролирующим мировые пространства Океанским Флотом.

Говоря о «войнах темных сил», отметим также, что в выступлении генерала М.Гареева прозвучала весьма сдержанная, но, тем не менее, ясная критика позиций «экономического блока» российского руководства: «Принятый в настоящее время в России экономический курс в основном обеспечивает наше выживание и решение некоторых неотложных задач. Результаты его известны. Но уже в недалеком будущем такой курс не может гарантировать в полной мере безопасность государства и сохранение его статуса как великой державы Ибо Россия после распада СССР вынуждена заново создавать всю систему обороны страны и необходимую для этого инфраструктуру».

Вывод из этого – помимо совершенно естественного, касающегося собственно «экономистов» – может быть сделан только один: как из революционного развала 1917 года страна сумела выйти не на путях НЭПа, а на путях силовой индустриализации – только она и позволила одержать победу в войне – так и сегодня не переставшие, а точнее, и не начинавшие «работать» в наших условиях «рынок и демократия», но только внеэкономическое принуждение к труду под лозунгом «Отечество в опасности» со всеми вытекающими отсюда последствиями может в короткие сроки «Россию вздернуть на дыбы». И люди хотят этого, ибо это в крови. Сегодня русский народ хватает дармовую деньгу, вкладывает в виртуальную экономику, пьет и мается, но на самом деле внутреннее истосковался по «будням великих строек». А о том, что русские выздоравливают, можно будет сказать только тогда, когда девушки начнут выходить замуж не за «предпринимателей», которые при этом ничего не «предпринимают», а за офицеров, за тех, кто в небе, и за тех, кто в море.

Генерал Махмут Гареев: «В системе все более обостряющейся информационной борьбы особенно актуальными становятся вопросы духовной безопасности, в том числе сбережение военно-исторических традиций, выработанных веками (курсив наш – В.К.) идей защиты Отечества. Весьма важным является также и сохранение памяти о Победе в Великой Отечественной войне, как величайшего примера на все времена – как надо защищать свою Родину (при всех наших позитивных оценках советско-германского Пакта 1939 г., после того, как он был «вероломно», по словам И.В.Сталина, расторгнут, никаких оправданий позициям, например, генерала А.А.Власова и тем более его реабилитации быть не может – и дело тут, конечно, не в «коммунизме» – В.К.) В ряде западных стран, в том числе и в США, политические партии могут расходиться по разным вопросам, но они, как правило, оказываются солидарными, когда речь идет об оборонных вопросах. Этим примером не грех бы воспользоваться и ведущим политическим партиям. В свете этого трудно, например, понять, когда в программных документах, принятых на VII съезде нашей ведущей политической партии «Единая Россия», как и в прежних, ничего не сказано об обороне страны, защите Отечества и военной службе». (Там же). Разумеется, НВО этого не напечатало.

Со свой стороны автор этих строк не может не вспомнить о своей беседе с одним из виднейших депутатов-единороссов, отказавшимся встретиться с молодым европейским журналистом с антиамериканскими и пророссийскими убеждениями на том основании, что, дескать, его партия «выступает за союз с США». Отнесем это не на счет данного действительно уважаемого нами господина, но на счет позиции «общечиновничьего клана», который не заинтересован в переходе к «перманентной мобилизации». Для нее нужна совершенно иная, стоящая над чиновничеством и партиями сила. Опричнина, если угодно. Или «орден меченосцев», который И.В.Сталин пытался сделать из «ленинской партии».

Дело в том, что «перманентная мобилизация» вовсе не есть что-то новое. Россия, вынужденная отвечать на одновременные угрозы и с Запада, и с Востока, шла по этому пути на протяжении многих веков. Не при советской власти, а с XIV-XVI веках сложилось так называемое «тягловое государство» (определение В.О.Ключевского), при котором «всеуравнивающее полновластие» (В.О.Ключевский) обезпечивает всеуравнивающие – от Царя до крестьянина – «правообязанности» (Н.Н.Алексеев), когда одни обороняют государство, а другие кормят тех, кто его обороняет. И даже считающиеся «западническими» петровские реформы были, как писал тот же Ключевский, собственно, не реформами, а мерами, связанными исключительно с военными потребностями. То есть все той же «перманентной мобилизацией». В этом смысле ничего на самом деле не изменилось – кроме разве что постановки под вопрос самого существования России. Именно об этом в чем-то более , а в чем менее прикровенно, чем генерал Гареев, а в ряде случаев уточняя и конкретизируя его положения, говорил на той же конференции Начальник Генерального Штаба ВС России генерал армии Юрий Балуевский, при этом уже прямо назвавший угрозу, исходящую с Запада, основной. Констатировав, что «переход России к взаимодействию с Западом на основе формирования общих или близких стратегических интересов не способствовал параллельному укреплению военной безопасности нашего государства» (цит. по ВПК, 31.1-6.2.07), генерал Балуевский открыто назвал евроатлантическое сообщество главным противником России (а также Китая и Индии, что характерно). При этом он уточнил, что развивает и уточняет именно тезисы генерала Гареева: «Комплексная оценка современной военно-политической и военно-стратегической обстановки в мире дает нам видение угроз военной безопасности, о котором уже говорил президент АВН генерал армии Махмут Гареев. Мы сегодня видим, что реальную угрозу национальной безопасности в военной сфере в ближайшей и среднесрочной перспективе будет представлять тот путь, который проводит администрация США – сохранение мирового лидерства, расширение границ экономического, политического и военного присутствия в районах традиционного влияния нашей страны. Это и реализация планов по дальнейшему расширению НАТО, и ведение практики военно-силовых акций в обход общепризнанных принципов и норм международного права».

Если мы будем помнить, что постоянное противостояние Запада и Востока, «моря» и «суши», укорененное в самом онтологическом разделении вод и тверди, признается сегодня – после Х.Макиндера и К.Шмитта – практически всеми западными геополитиками и военными, то мы легко придем к выводу о совершенно естественной для России перманентной мобилизации именно в связи с противостоянием Западу.

Характерно при этом, что Юрий Балуевский фактически отказался от тезиса об общей военно-стратегической угрозе «цивилизованному» (читай западному, «иудеохристианскому») миру со стороны «терроризма», который в западной политике и пропаганде однозначно отождествляется с исламским миром. Вместо этого употреблено выражение «стремление отдельных государств через поддержку террористических групп реализовать свои политические о военные устремления». (Там же). Учитывая факт создания реальной или виртуальной «Аль-Каиды» спецслужбами США и поддержку, если не прямую испирацию, чеченского сепаратизма из Лондона, читать эти слова генерала Балуевского следует так: «Ислам на данный момент не является, как бы нас к этому ни подталкивали США и Европа, как это было во времена Лжедмитрия и Алексея Михайловича, на “крестовый поход”, военно-политическим противником России». На это обратим особое внимание в связи с тем, что расширяющий сегодня свое влияние лже-национализм и «русский сепаратизм», также инспирируемый из Лондона, все более выступает под антиисламскими лозунгами. Сегодня это губительно. Что, кстати, не мог не иметь в виду и генерал Владимиров, разделяя «российский правоверный ислам» и «внешний исламизм». Что, разумеется, не только не означает отказа от принципиально не исламской идентичности России и русских. «Потому что нет и не может быть никаких универсальных для всех стран и народов на все случаи жизни пригодных ценностей. В том числе ценностей и интересов, которые «лучше» тех, что народы сами вырабатывают своей жизнью, своей историей» (генерал Балуевский, там же). Это в равной степени относится как к исламу, как и в еще большей степени к «общечеловеческим ценностям» евроатлантизма.

Равно как сегодня это относится и к международному праву. Не потому, что Россия должна его отвергнуть – в свое время на рубеже ХIX и ХХ веков на Первой Гаагской конференции именно Российский Император Николай II выдвинул в качестве предложения, не принятого тогда Западом, все основные будущие положения будущего Устава ООН, а на протяжении 50-70-х годов Советский Союз, быть может, уже ошибочно и с ущербом для себя, настаивал на буквальном соблюдении этого Устава – а потому, что на данный исторический момент международное право уже попрано. Ушло в историю. По-видимому, навсегда. Начиная с вторжения в Югославию, а затем, после «нового Перл-Харбора» 11 сентября 2001 года, вторжения в Афганистан, а затем и в Ирак международного права не существует. Отсюда мы – в порядке постановки проблемы, разумеется – делаем вывод о том, что принятая в безвременье «низкопоклонства» ст. 15 (п. 4) Конституции о приоритете международного закона над национальным потеряла смысл и подлежит легитимной (в порядке законного пересмотра) замене более адекватными положениями. В связи с принятием новой военной доктрины это выглядит особенно выпукло.

Генерал Юрий Балуевский: «Формирование положений ВД должно осуществляться на основе комплексного подхода к приоритетам национальных интересов нашего законодательства при учете и соблюдении общепринятых международных принципов и норм».

«При учете», но не при доминации – это крайне важно.

Сказано сдержанно, осторожно, но предельно ясно. Тем более, что доминировать нечему – международное право эпохи постмодерна есть лишенная сущности пародия, управляемая теневой мимикой ТНК и тех, кто в свою очередь своей мимикой воздействует на мимику ТНК в порядке «двухслойной политики». Международное право, как, впрочем, и внутреннее, в его сегодняшнем виде это лишенный лица, деперсонифицированный трикстер, «тотальный Виталий Шлыков», если угодно. Но именно военная доктрина как вторжение онтологии, как вторжение живой и кипящей крови, должна внести бытие в лишенный бытия виртуальный мир подобий.

Военная доктрина может и должна стать полнокровным, подлинным, живым и работающим законом государства, его внутренним, обращенным, в отличие от внешнего, «земского», полувиртуального законодательства, к его срединной, сердечной, то есть, «опричной» («кромешной», то есть, темной – в смысле внутренней – сущности. Такой – чисто структурно, разумеется, но никак не идеологически – каким был Устав КПСС во внешней обрамлении Конституции СССР. Каким было «партийное строительство» в обрамлении «советского государственного права». Сама же Российская Армия сегодня – с учетом тотальной угрозы самому бытию нашей страны – тем же, чем была в советское время КПСС по отношению к «советскому государству и праву».

Генерал Юрий Балуевский: «Основные положения ВД носят нормативно-правовой характер, их выполнение является обязательным для всех органов государственной власти и управления, всех предприятий, организаций, принимающих участие в обеспечении военной безопасности. Но особо важно это для тех, кто занимается организацией и обеспечением обороны. Нормативная функция доктрины, как представляется, является преимущественно внутренней функцией. Это связано с тем, что доктринальные положения являются направлением подготовки государства к обороне». (Там же).

Речь идет о новом государстве и новом праве. А, следовательно, и новой экономике, не имеющей ничего общего с тем, что, начиная с 1991 года, искусственно насаждается в России по рецептам ТНК, МВФ и Евросоюза. Юрий Балуевский прямо и открыто говорит об «интеграции гражданского и военного секторов экономики». Это неизбежно будет означать и интеграцию гражданского и военного секторов науки, культуры, быта. Создание военного по своей направленности «большого стиля». Ту самую перманентную мобилизацию, о которой мы говорили выше. Интеграцию всей жизни страны вокруг Русской Армии во главе с ее Верховным Главнокомандующим. Это не прихоть и не фантазия. Россия была такой всегда, и в этом все дело. А период, начавшийся чуть раньше 1991 года, если мы хотим хотя бы просто выжить, должен оказаться краткой исторической синкопой.

«Да, сегодняшний промежуточный итог нашего развития далеко не тот, который бы хотели увидеть все мы – граждане государства, – сказал на военно-научной конференции Начальник Генерального Штаба ВС России . – Но предлагаю вас вместе со мной увидеть за всем этим российскую цивилизацию, идущую через века и собственной жизнью разрешающую вызовы и угрозы, вырабатывающую форму бытия, жизненный уклад общемирового значения».

А это ведь и есть та самая «Русь новая, но по старому образцу», всплытие которой предсказывал праведный Иоанн Кронштадтский.

Именно новая военная доктрина России, призванная пробудить глубинные исторические корни русского сознания, всплеск национального духа и должна стать той национальной идеей, какую сегодня все ищут, но никто не находит.