Война. Немцы. Оккупированная деревня. Простой народ. Все в платочках. Много детей. Все аккуратно одеты, все куда-то идут. Видимо, прячутся в лесу. Идут медленно, спокойно, как за грибами, будто гуляют по парку. Да и леса как такового нет. Так, парк какой-то, открытое пространство с воткнутыми кое-где молодыми сосенками да елочками. Но все идут с суровыми выражениями лиц, потому что режиссер сказал им, что так надо. Это же дикий, суровый лес.

Еще в лесу туман. Ах, нет, не туман, а клубы жидкого азота, согретого до такой степени, что его испарения теперь напоминают пар закипевшего чайника. Сквозь листву светит солнце, но задумка режиссера такова, что сейчас вовсе не день, а сумерки. Потому пускаем туман.

По лесу идет горстка немцев из человек двадцати. У них задание: найти людей, сбежавших в лес. Немцы тоже идут по открытому пространству так, словно двигаются по непроходимым джунглям. Их гламурные стрижки скрывают какие-то разнокалиберные каски, в их руках — оружие вовсе не времен Второй Мировой войны. На их загорелых юных лицах (да-да, отряд состоит сплошь из юнцов лет двадцати, во главе с таким же командиром!) не читается никаких эмоций. Разве что, иногда проскальзывает мельком шаблонная перекошенность, как у злодеев из комиксов.

Они идут и идут. Переходят болото и половина из них тонет. На лицах тот же ужас злодеев из комиксов. Как же это случилось? Шли-шли по болоту, вдруг — на тебе, утопли. Режиссер как бы намекает нам, что без божественной силы тут не обошлось.

Впрочем, он даже не намекает, а говорит прямым текстом, словно читает лекцию о вреде неправильного питания для учеников младших классов. Зачем же режиссеру понадобилось показывать нам это настолько «в лоб»? Неужели фильмы созданы для того, чтобы у зрителя не оставалось пищи для размышлений?

Посмотрите фильм «Штрафбат». Да, там есть герой-священник. Но он не ходит и не молится картинно, чтобы вышибить слезу у зрителя. Он просто говорит о нравственности. Он благословляет солдат перед боем. Но не делает этого навязчиво, солдаты сами идут к нему за благословением и молитвой. Николай Досталь умело подвел зрителя к вере, показал ему Бога так, чтобы он сам к Нему пришел.

Что же делает Григорий Любомиров? Он делит героев на положительных и отрицательных. Немцы — плохие. Все остальные — хорошие. Еще есть «мегахорошие» — это священник в исполнении Евгения Сидихина и отшельник в исполнении Льва Дурова. Сидихин — явный плагиат. Любомиров явно вдохновился ролью Дмитрия Назарова из «Штрафбата». Впрочем, Дуров тоже. Но с ролью Дурова просматриваются даже две аналогии. Первая — монах Легонт, живший некогда отшельником из «А зори здесь тихие» (хотя как персонаж он не существует ни в книге, ни в фильме), вторая — столпник в исполнении Золотухина из «1612», персонаж более современный. Надо заметить, что Дерову приклеенные седые волосы и борода идут так же, как и Золотухину, а именно — никак. Да и в роли святых отцов смотрятся они так же, как и их бороды. Искусственно, сухо, безынтересно. Отшельник Дуров — упитанный, загорелый монах. Впрочем, режиссеру было важно не это — главное, чтобы на нем костюмчик сидел, да борода приклеенная…

Скажу еще пару слов об актерской игре, которая больше подошла бы для экранизации западных комиксов, нежели для серьезного фильма о Боге и вере. Немцы — «машины-убийцы», стреляют с оскаленными лицами, как и полагается «плохим парням». Женщины и дети — невинные создания с лицами фанатиков. Священники — молчаливые праведники, знающие все и вся. Диалоги заучены и приторны до предела. Эмоции — картинные охи-ахи с заламыванием рук.

Вывод один: тема, за которую взялся режиссер — потрясающая, глубокая. Но, как я и ожидала, режиссер и продюсер таких фильмов, как «Рублевка live», не может и не способен снять действительно качественное кино с глубинным подтекстом.

Нельзя так снимать фильмы о вере.

1 из 10
-------------------------------------------------------------------------------------
В последние годы снимают много фильмов о войне. Поднимаются разные темы. «Поп» с Маковецким в главной роли, священник из «Штрафбата» — картины о вере и войне. Это положительное. Возможно буду зацикливаться на многих деталях. Но сильно заметно в этой картине, что буквально все, кто общается со священником хорошо осведомлены о персонажах Библии, Нового Завета… так, солдат Мустафа держит крест и протягивает его батюшке, просит благословения… Какое благословение может быть в уме простого солдата и миллионов таких же ребят и девчат, рожденных в 20-е годы… годы борьбы с «мракобесием», идеологии атеизма.

Признаюсь, Новый Завет мне руки попал лишь в 1990 году. Где до этого времени мы, рожденные уже в годы «оттепели» могли прочитать эту книгу? Купить в церкви? Чтобы потом исключили из комсомола? А в те годы можно было и под 58 статью загреметь. Сильно удивляет положительное отношение почти всех персонажей к священнику… А ведь это начало войны, 1941 год… Когда еще Сталин не дал разрешения открывать церкви и привлекать священников. Так, кагэбэшник прекрасно знает Библию, историю Каина и Авеля, и даже принимает ее на свой счет.

Сцена когда собрали «всех жителей деревни» (3 взрослых и 2 детей, это вся деревня?) заканчивается ЦУ немецкого офицера солдатам… офицер с ними разговаривает как с равными… говорит о своих намерениях… Ни один офицер не будет посвящать солдат в свои цели — для этого нужно просто отдать приказ и все… нет, надо показать что он намерен делать… Ну покажите диалог его с унтер-офицером… зачем солдатам все рассказывать. И самое смешное, что после этого все солдаты расходятся, оставляя русского пленного в страхе озираться по сторонам… вот-вот он скажет «ушли, забыли… ушли, Слава Богу, забыли про меня». У солдата даже не связаны руки… Все сцены с фашистами явно отстают по режиссуре от остальных. У гауптама даже нет погонов на плаще, в котором он выглядит как лесник, нацепивший зеленый плащ. Эти мелочи заставляют «прокручивать» фильм далее, останавливаясь лишь на диалогах.

Сцена с появлением из ниоткуда схим-монаха. По словам монаха (Л. Дуров), он 20 лет жил в пещере, однако одет он в абсолютно новую, без единого пятнышка, или следа 20-летней нОски, накидку схим-монаха, будто купленную вчера в Сергиевом-Посаде. Сам монах выглядит прекрасно и свежо, с абсолютно чистыми седыми волосами. В таком обличье он точно похож лишь на актера провинциального театра, играющего монаха, которого сразу после спектакля пригласили сняться в сцене в лесу, или на доброго старичка-лесовичка. Однако игра актеров — Нагиев, Сидихин, Корзун (вдова) не вызывает особых нареканий Понравилась находка режиссера с двойником кагэбэшника, которого играет Нагиев… раненый он ползет по лесу вслед за своим двойником, вышагивающим впереди, вероятно являющимся его душой… и кается.

Обожаю актера Юрия Шерстнева, который сыграл простого жителя деревни. Его появление в эпизоде любого фильма всегда яркое и запоминающееся. Я поставил 9 из 10 за хороший сценарий и работу актеров. Режиссерская работа не заслуживает таких оценок.

9 из 10